Белорусы исходят из того, что у нас с ними единое экономическое пространство. У всех есть какие-то конечные потребители, которым нужен газ, и для российских потребителей газ дешевый, для белорусских он гораздо дороже. По их мнению, это несправедливо, потому что себестоимость продукции в России получается за счет этого ниже, то есть производители нашей страны получают некие преференции на едином экономическом пространстве.

А почему они хотят газ дешевле? Потому что они считают, что с 2015 года должен был вступить в силу принцип равнодоходности на территории России. Цена на газ должна была формироваться исходя из экспортных цен минус транспортировка и минус экспортная пошлина. Соответственно, цена в России и цена в Белоруссии была бы примерно равна.

Принцип равнодоходности у нас так и не был введен ввиду того, что сейчас неподходящая экономическая ситуация для этого: просто цены на газ бы выросли. Белорусы в данном случае исходят из того, что мы собирались, а значит, нынешние цены — это те цены, которые были бы при равнодоходности. Значит, они будут исходить из того, что у нас этот принцип введен. А почему? Потому что в 2015 году белорусский рубль начал стремительное падение, впрочем, как и российский рубль ранее. Но российские потребители платят в рублях, несмотря на то что долларов в этом рубле стало меньше, цена осталась примерно та же самая. Белорусские потребители платят в долларах, и в этом долларе стало гораздо больше белорусских рублей. Они, с одной стороны, хотят получить меньше, с другой стороны, хотят перевести платежи в рубли. Это то, из чего они исходят.

Из чего исходим мы? Из того, что принцип равнодоходности введен не был. О чем можно вести речь, если есть контракт и цена такая. Все понимают, что теперь Белоруссии неудобно платить эту цену, но они тоже должны понимать, что у нас есть контракт. Хотите договариваться, давайте договариваться, но долги оплатите.

Эту проблему нужно было решать до сентября 2016 года, потому что цены на нефть пошли наверх, а вместе с тем и цены на газ. Долги начали нарастать ускоренными темпами. Если в начале 2016 года долги были $20 млн, то сейчас говорят уже о $700 млн. Если до сентября это можно было разрешить относительно бескровно, то потом долги начали расти гораздо быстрее. Сейчас долг уже $700 млн, и эти деньги списать каким-либо образом, мягко скажем, не так просто.

Я не думаю, что $700 млн у них кто-то надеется получить. Понятно, что такие деньги найти могут — проблема в том, что это нанесет большой удар по белорусской экономике. Я думаю, наши будут настаивать на частичном возмещении долга.